Моё обучение по специальности фортепиано началось в далёком 1983 году в маленьком городке Нурек под Душанбе.
Родители – гидротехники, решение ехать в длительную командировку в Среднюю Азию было обусловлено как финансовым вопросом (зарплата аж в 150 рублей у отца, как начальника отдела измерительного оборудования Нурекской ГЭС и в 140 у матери, ведущего инженера того же отдела, в проектном институте в Москве не светила и близко), так и попыткой сменить обстановку (брак был не то, чтобы совсем на грани, но недалеко от того).
Решение отдать меня в музыкальную школу созрело ещё в Москве, музыкальная школа в городе Нурек оказалась вполне, как сейчас говорят, продвинутой, оставалось только определиться с инструментом.
Мои вялые попытки настаивать на скрипке были категорично отвергнуты матерью, закончившей в юности музыкальную школу по классу скрипки…
«Только не это» – был её ответ. Вариант с фортепиано меня тоже привлекал, но где в те годы, в маленьком горном городке найти пианино в рабочем состоянии… учитывая скромные материальные ресурсы родителей.
Полагаю, мне бы пришлось согласиться на аккордеон, если бы ни удивительный случай.
Так исторически сложилось, что в Душанбе в те годы проживала достаточно обширная диаспора русских немцев.
Одна из таких семей, довольно богатых по тем меркам, приняла решение уезжать из Таджикистана, какие-то вещи из дома они в состоянии были увезти, какие-то раздали друзьям и родственникам, но осталась одна, которую и вещью-то назвать было бы кощунством.
Речь о ныне считавшимся бы в полном смысле антиквариатом, потрясающей красоты немецком пианино Schiedmayer производства начала XX века, с клавишами из слоновой кости, бронзовыми подсвечниками, настоящей фамильной реликвии той семьи.
Вывезти его в Россию? Задача практически невозможная и неподъемная по затратам.
Продать за адекватную стоимость? В Таджикистане в 83 году? Это уж совсем из области фантастики. Будучи близким другом детства моего отца, глава семьи принял благородное решение: за символические деньги продать Schiedmayer другу, пусть мол его ребёнок учится на уникальном инструменте.
Так красавец Schiedmayer был приговорён к путешествию из Душанбе в Нурек, через горный перевал. Расстояние невелико, но, учитывая отсутствие в те времена приспособленного транспорта, услуг такелажников и тому подобного, вышло так, как вышло…
Пианино привезли, выгрузили из бортового УАЗика шофёра всё того же отдела измерительного оборудования Нурекской ГЭС, занесли в квартиру, поставили на отведённое ему почётное место в гостиной.
Разумеется, мать дождаться не могла – только бы открыть крышку клавиш и опробовать этот образец немецкого искусства. И вот тут обнаружилось, что в процессе перевозки с замечательным инструментом приключилась настоящая беда.
Голос пианино был с характерным дребезжащим призвуком, что означало скорее всего серьёзную трещину или несколько в резонансной деке. Не мелкую, которые в принципе характерны для старых инструментов, они практически не влияют на звук благодаря специальным рёбрам жесткости, рипкам, максимум что может быть – небольшой призвук на паре нот, но здесь…
Разумеется, никто и не думал сгоряча «приговорить» инструмент к негодности. Начались активные поиски мастера-настройщика, звонки всем друзьям и знакомым. Но, повторимся, Таджикистан… 83 год.
Когда уже казалось, что поиски совершенно безрезультатны, всё тот же друг отца, прежний владелец красавца Schiedmayer нашёл старенького дедушку, также русского немца, гениального настройщика и мастера по ремонту фортепиано.
И не просто нашёл, а уговорил ехать из Худжанда в Нурек, спасать уникальный инструмент. Я не знаю, были ли решающим вопросом предложенные ему деньги, принял ли он это как профессиональный вызов или просто душа болела за такое уникальное наследие, но он приехал.
Тут обнаружилось, что ситуация ещё хуже, чем предполагалось. Речь шла не о трещине или трещинах, а о так называемом обратном переломе, когда дека выгнута в обратную сторону.
Увы, я не могу сказать, что именно он сделал, как именно он вернул жизнь и прекрасный звук инструменту. Но он это сделал. Несколько дней он жил у нас и ремонтировал, а затем тщательно и дотошно настраивал Schiedmayer.
И настал день, когда он с полузакрытыми глазами сидел и играл. И играл. Не удивлюсь, если из этих глаз в тот момент текли слёзы. Не знаю точно, но не удивлюсь.
Он вернул уникальное пианино к жизни.
Через 3 года нам пришлось покинуть Нурек. Я продолжил обучение в московской школе, был приобретён инструмент «Родина». Это вполне рабочее, поддающееся настройке советское пианино, подходящее для обучения.
Но лишь подходящее…
А Schiedmayer я вспоминаю часто. Его звук, его клавиши из слоновой кости. Я не знаю его дальнейшую судьбу, но искренне надеюсь, что он и сейчас исправен, о нём заботятся. А самое главное – на нём играют. Полузакрыв глаза.
Играют.
Автор — Олег Калугин.
Как нам досталось пианино Лирика и как мы его настраивали.
Фортепиано Ласточка радует уже несколько поколений одной семьи.
Можно вспомнить много интересных моментов https://nastrojka-pianino.ru/rasskazy/kak-mne-nastroili-pianino-rifej.html, связанных с настройкой музыкального инструмента.