Так получилось, что всю свою жизнь я занимался и занимаюсь музыкой. И первым моим музыкальным инструментом стало фортепиано. Когда мои родители приобрели пианино, мне было лет пять. Я помню как грузчики, говоря непонятными словами (для меня) заносили его в квартиру. Один даже сыграл (он был главный) что-то на подобии собачьего вальса и, забрав гонорар, с видом триумфатора удалился.
Надо сказать, что из моих близких родственников, только мой отец разбирался в музыке, он умел играть на гитаре, а в детстве учился в музыкальной школе по классу балалайки. И зная, что теперь пианино нужно настроить, он начал обзванивать знакомых с целью подыскать настройщика.
В те времена найти хорошего настройщика фортепиано было не так-то просто. Все хорошие мастера были нарасхват, а приглашать посредственность отец не хотел: — «не для того покупали хороший инструмент, чтобы его профан обслуживал» — говорил он. А инструмент действительно очень хороший.
Хоть марка и тривиальна «Красный Октябрь», но звучание поразило впоследствии даже настройщика. А все, потому, что дека пианино полностью сделана из трофейного немецкого дерева, которое выдерживалось десятилетиями. Я понял все достоинства инструмента, когда пошел в музыкальную школу. Все пианино в школе звучали как-то глухо и тихо. К слову год выпуска моего инструмента 1947.
И вот, наконец, мой папа нашел высокопрофессионального настройщика. Он настраивал концертные рояли в филармонии, а в свободное время, как и все нормальные люди халтурил. Я помню, как ждал его прихода, представлял себе, как он выглядит, как будет работать. Судя по разговорам взрослых, это был очень важный человек и мне, почему-то казалось, что он носит форму c фуражкой.
Звонок раздался неожиданно, мама открыла дверь, это был настройщик. Я был сильно разочарован ни формы, ни даже фуражки на нем не было. Напротив он выглядел как совершенно заурядный обыватель пожилого возраста в стертых ботинках, довоенных (как мне казалось) брюках и очках на резиночке.
Вел он себя скромно, разговаривал тихо, что-то пробормотал по поводу редкости инструмента и взялся за работу. Сначала он попросил оставить его одного, но мой отец, поговорив с ним немного сказал, что я могу остаться, если пообещаю вести себя очень тихо. Я пообещал и это был мой первый опыт по настройке пианино.
У настройщика был с собой небольшой чемоданчик, именно чемоданчик коричневого цвета, а не кейс или портфель. Из него он извлек ключ для настройки пианино (я подумал, что это молоток) и камертон, сняв верхнюю и нижнюю деки, он стал настраивать инструмент с первой октавы от ноты Ля.
Теперь рассуждая с позиции сегодняшних дней, я знаю, что он делал. Он вставлял между струн, какие – то вставки (клинья) и, ударяя по клавишам, поворачивал ключ. Настроив ноту Ля, он настроил первую октаву и, взяв ее в качестве эталона, переходил от октавы к октаве.
Все это продолжалось довольно долго, я признаться сильно устал и потихонечку начал клевать носом. Но вот настройщик сказал, что все готово и велел позвать папу. Я стоял за спинами родителей, когда воздух буквально взорвался от звучания инструмента, настройщик играл что-то очень громкое и быстрое.
Он превратился из тихого незаметного человека в одержимого монстра яростно извлекающего звуки из инструмента. Неожиданно оборвав игру, он встал и тихо сказал, что инструмент настроен. Еще немного поговорив с моим отцом, он тихо собрался и вежливо попрощавшись, ушел.
А я и по сей день играю на этом инструменте…
Раритетный инструмент с 1947 года, хотя название, конечно же, было в духе того времени. Честь и слава тем, кто его сберег пианино, а уж мастер-настройщик просто был послан откуда-то свыше, чтобы довести инструмент до работоспособного состояния. Такие инструменты имеют свою душу и соприкосновение с ними создает связь времен.